Самое позднее - в понедельник 24 октября - ждем привоз старой доброй, а также новой продукции издательства "Мироздание" от канала "Радость моя". Новинки будут описаны в разделе "Книжная лавка" под темой "Для детей".
СООБЩАЕМ!, Тут будут помещаться объявления о последних закупках и другие новости книжной лавки.
19.10.2011 15:27:22
|
|
|
|
19.10.2011 15:49:00
Рады сообщить, что журнал для семейного чтения «Доброе слово» теперь можно приобрести не только в розницу, но и по подписке! С сентября 2011 года оформить подписку на 1-е полугодие 2012 года можно в любом отделении Почты России по каталогам:
- Объединённый каталог «Пресса России», подписной индекс 10464 - Каталог Российской прессы «Почта России», подписной индекс 11914 - Каталог «Газеты. Журналы», подписной индекс 83518 Подписаться на журнал можно также через сеть пунктов альтернативной подписки и доставки
Изменено: |
|
|
|
19.10.2011 15:50:35
Скоро в продаже – авторский инновационный проект «Дорога к храму»!
понедельник, 17 октября 2011 У преподавателей воскресных школ, воспитателей дошкольных учреждений и родителей скоро появится отличное подспорье для разговора с детьми о православной вере! Информационно-иллюстративное пособие «Дорога к Храму» составлено специалистами телерадиокомпании «Мироздание» в ответ на обращение Отдела религиозного образования и катехизации Московской Патриархии Русской Православной Церкви к телеканалу «Радость моя» с пожеланием использовать программы телеканала «при изучении основ православной культуры в дошкольных и школьных учреждениях, а также в воскресных школах и православных гимназиях». Пособие представляет собой мультимедийный комплект, состоящий из пяти DVD-дисков и сопроводительной брошюры. На дисках размещены художественные и авторские образовательные программы детского семейного образовательного телеканала «Радость моя», предназначенные для зрительской аудитории от 5 до 17 лет. В иллюстрированной информационно-просветительской брошюре содержатся комментарии к видеопрограммам и тематическим разделам. Содержание пособия соответствует тематике занятий в воскресных школах: «Бог», «Церковь», «Мир видимый и Невидимый», «Семья», «Личность», «Окружающий мир», «Молитва», «Православный символизм», «Нравственность», «Историческое сознание». Широкой аудитории пособие будет представлено в январе 2012 г. в рамках проекта Русской Православной Церкви «Рождественские чтения 2012» в Храме Христа Спасителя и Кремлевском Дворце, но предварительные заказы можно оформить уже сегодня. Электронная почта для заказов: shop@dobroeslovo.com |
|
|
|
26.07.2013 16:24:30
В продаже с 27 июля 2013 г. книги:
1) "Пространное житие Старца Паисия Святогорца", а также его 2) "Творения", которые представляют собой жития некоторых святых, написанные самим Старцем Паисием. 3) По Вашим просьбам были закуплены молитвословы двух видов с дословным параллельным переводом на современный русский язык. (Очень советуем ВСЕМ такой молитвослов иметь, ввиду пользы от понимания того, о чем мы молимся).
Изменено: |
|
|
|
29.08.2013 10:54:56
Закупка книг 26 августа 2013
|
|
|
|
29.08.2013 11:00:03
далее
|
|
|
|
29.08.2013 11:00:55
далее
|
|
|
|
29.08.2013 11:02:06
далее
|
|
|
|
29.08.2013 11:05:30
далее
|
|
|
|
29.08.2013 11:18:20
далее
|
|
|
|
29.08.2013 11:20:13
далее
|
|
|
|
29.08.2013 11:22:29
далее
|
|
|
|
16.09.2013 13:16:01
В лавке имеются в наличии 6 дисков фильма "Старец Паисий Святогорец".
Изменено: |
|
|
|
22.12.2013 23:11:01
В продаже с 20 декабря 2013.
Мирослав Бакулин "Зубы грешников". О чем книга? «Зубы грешников» - сборник рассказов, в котором наша повседневная жизнь описана с неподражаемой интонацией – с юмором и с любовью. Эти рассказы легки для чтения, но одновременно с легкостью есть и другое – жизнь, раскрывшаяся в ее глубине и красоте. Описать нашу жизнь с такой интонацией – подлинный талант. Поэтому чтение книги станет настоящим наслаждением. Кто такой Мирослав Бакулин? Самобытный писатель-сибиряк. Человек необычной судьбы. Матрос и преподаватель философии, диск-жокей и автор диссертации об иконописи, кандидат наук и телеведущий. Из автобиографии: Преподавал в университете философию, русскую литературу и журналистику.Когда все надоело, ушел матросом-рыбоприемщиком на Север. Там, в тайге, много чего понял про жизнь, про себя, снова встретился с Богом…Затем вел ежедневную христианскую программу на радио. В 1995 году написал диссертацию о православной иконописи, которую защитил в 2003 году. На сегодня преподаю культурологию, религиоведение, политологию, геополитику, веду еженедельную телепрограмму "Русская неделя". Почему мы издали эту книгу? Каждый знакомый с прозой яркого и самобытного писателя-сибиряка Мирослава Бакулина согласится с тем, что от его рассказов невозможно оторваться. После их прочтения остается нечто большее, чем просто радость от интересной и глубокой книги. Вероятно, это частица того самого богатого, неподдельно христианского ощущения жизни и ее смысла, которым автор щедро делится с читателем. Отзывы читателей:На днях я получила по почте подарок, выпрошенный мною … - книгу Читала весь день: ехала в метро читала, на работе в обеденный перерыв читала, дома читала. Давно такого не было. Несколько раз в голос смеялась. Но книга очень глубокая, на трех страницах так о любви написал!... Аня С., Москва, 27 лет, дизайнер. Прочитал за один присест книгу Мирослава Бакулина "Зубы Грешников". Многие персонажи для меня не персонажи, а реальные люди. Знал я и Васю Курицу, который жил в северной тайге и был настоящим анархистом…С Александром Девятковым я вместе учился в универе, с Татьяной Караченцевой вместе работал в лаборатории прикладной этики ( сейчас она, кажется, преподаёт философию в Тель-Авивском университете). Не говоря уж о том, что сам я в этой книге один из персонажей. ( Давно не получала такого эмоционального потрясения. (Из ЖЖ
Изменено: |
|
|
|
26.12.2013 16:18:19
Мирослав Бакулин. Полный досвидос.
Если вы верите в Бога и никогда не были внутри мертвого слона, если береза у дома символизирует для вас Родину, если вы любите ночные разговоры и ненавидите неправду, а слово «дирижабль» вызывает сладкую негу, если вы трусливы и ничтожны, а бедность и беспечность рисуются вам идеалом, если вы неравнодушны к поэзии и умеете дать злодею по подрыльнику, то книга, которую вы держите в руках, предназначена для вас. Среди этих страниц вы найдете надежду в аду и весну в раю. Лучшая художественная книга Тюменской области по итогам 2012 года. Спрашивайте в книжной лавке! Несколько примеров из "досвидоса" Доска. Не знаю, почему вадимов вдруг начинают звать димами, никак этого не пойму. Вот, например, мой друг Дима Крускоп почему-то оказался Вадимом, и я к этому розыгрышу не смогу привыкнуть. Потому еще, что это СОВСЕМ разные имена. «Вадим» имя персидское, означает оно «спорщик, смутьян», вадимы все – весельчаки, бабники и пьяницы, и поэтому – мои лучшие друзья. А «Димитрий» происходит от греческой богини Деметры и имеет эдакий сельскохозяйственный, аграрный смысл крепкого хозяина, крестьянина, приземленного в своей мудрости. И вот со мной в одном классе учился Дима Душков, по кличке «Душек» который потом оказался Вадимом, да еще и не ДушкОвым , а ДУшковым. Кругом подлоги. Верь людям. Теперь он врач. Так вот, когда он учился классе в седьмом, у него был день рожденья, к нему пришли друзья, они посидели за столом, поели салатов, котлет, попили газводу, а потом пошли гулять. Куда могли пойти советские дети в 1980 году развлекаться? На советский Диснейленд, то есть на ближайшую стройку. И вот, бегая по стройке, Дима упал в шахту для лифта с высокого этажа, и тут можно было бы поставить точку в этой истории об именах-перевертышах. Но на уровне второго этажа поперек шахты лифта лежала доска (кто ее положил – Ангел или строитель?) и вот летящее тело Димы приземлилось как раз на эту доску, не сломалось об нее, а упало, словно для него ее и положили. Он отделался ушибом позвоночника, но теперь он Вадим, доска сделала свое дело. Вторая доска тоже почему-то связана со смертью, она выплыла в день смерти моей бабушки Елизаветы. Был холодный сибирский февраль, мы двое суток при минус сорока двух ломали кладбищенскую землю, но до этого мы успели заказать гроб, потому что его еще сделать нужно. Мы пришли в городскую баню, которую передали п похоронное бюро. Нетрезвый плотник мастерил домовину, в окна светило солнце, пахло сосной, к нам на голос вышла невысокая женщина и сразу стала орать, что сегодня воскресенье, что никаких заказов принимать не будет, и вообще чего это мы приперлись, двери не для нас были открыты. Брат мой Игорь, тогда работавший ментом, подошел к кричащей женщине, взял ее за подбородок и, глядя на нее в упор своими небесно-голубыми глазами, спросил: - У вас еще вопросы ко мне есть? Она оторопела на секунду, потом вдруг пренебрежительно прищурилась, оттолкнула руку и нагло выпалила: - Есть! Игорь еще больше придвинулся к ней своим большим телом и сказал ей прямо в лицо - Так я их буду задавать вам в пятьсот двенадцатом кабинете. Понятно? Она сразу как-то вся обмякла, она сказала – проходите, мальчики, она засуетилась. Мы пошли за ней по какому-то темному коридору с полуразвалившимся шкафом и сейфом, с несколькими инвентарными номерами. Мы вошли в небольшую комнату, там был столик, три стула, еще один громоздкий сейф, бархатное красное знамя и портрет Майкла Джексона. Она суетливо куда-то убежала, предварительно многообещающе поставив на стол три грязноватых стакана разного калибру. Мы переглянулись. Брат пояснил: - Она у меня краем дела проходит по скупке краденного, на неделе виделись. Она вернулась с бутылкой и банкой фрикаделек, которые в Тобольске почему-то называют «крокадельками». Разлили, выпили. Игорь молча протянул ей размеры гроба. Помолчали. Я напомнил ей, что завтра занесу наволочку, пусть оставят опилок для подушки в гроб. И тут чего-то она разлимонилась: - Вот вы думаете, нам тут просто работать, а ведь то дерева нет, то плотники запьют. Одно наказание. Рядом кладбище. Страшно. Люди разные ходят. На прошлой неделе мужик зашел с огроменным охотничьим ножом, наставил на меня, деньги, говорит, давай. А какие там деньги? Я туда-сюда, а мужиков нету, на обеде все. Я взяла досочку, ударила его по голове, он и упал, я думала – убила. Нет, ничего, оклемался. А сколько страху-то натерпелась. Водка вступила, брат порозовел, улыбнулся, подмигнул мне и сказал: - Вот видишь, какие у нас бабы! Мужик пришел с большим ножом, она взяла доску- пятидесятку, долбанула его и вся недолга. Вот это бабы! Нежный народ, одно слово. Спасительных досок много было в моей жизни. В Голышманово отдали детский сад под храм. Храм старый был в Голышманово-деревне, что в стороне от тракта. Он стоял разрушенный и разоренный. А в Голышманово-станции храма отродясь не было, вот там детский сад и отдали. Отец Андрей Смачук поставил куполок и крест над зданием, возвел иконостас из фанеры, и стали потихоньку молиться, да служить Богу. И вот одна бабка искала как-то в амбаре доску под пельмени, их у нас стряпают сотнями. И нашла большую доску полтора на метр, стала ее оттирать, батюшки-свят! – а на ней какие-то образы проступать стали. Оттерли они икону с соседкой почему-то чесноком, и, увидав там дивной сохранности икону, устрашились, повезли ее в Тюмень в монастырь к игумен Тихону (Бобову). Он поглядел и говорит: - Это икона Божией Матери «Нечаянная радость». Это вам нечаянная радость, что у вас храм открылся, туда икону и везите обратно. Увезли, а через некоторое время икона замироточила. Стояли в воскресенье, молились, вдруг на всех нашло такое умиление, сторож-староста, который читал, давай плакать, потом и все остальные. Глядят, а по иконе течет прозрачная жидкость, упали на колени, благодарили Владычицу Небесную. А мы тут как раз все храмы по тракту до Ишима осматривали, приехали, подивились на икону, которая доской столько лет в сарайке простояла. Пали ниц и возблагодарили Господа. Были и потом другие найденные доски- иконы. На одной из них, лежавшей в курятнике, куры фон крестиком выклевали, а лики тронуть не посмели. Или вот икона Святителя Иоанна Тобольского, которая вниз ликом сорок лет на земле пролежала, а потом, принесенная в храм обновилась, белоснежная стала, как риза Господня. Но вы мне в это не поверите, для вас доска – это так, деревяшка. А имена – это так, перевертыши. Печка. Как русский представляет себе рай? Ему глубоко чуждо понятие сада, которое возникло на Ближнем Востоке. Русский не знает сада, он знает поле, он знает его ширь, простор и жестокую бесчеловечность, именно поэтому в поле хорошо только замерзать и работать, чтобы не замерзнуть. Как-то режиссер Овчаров, изображая рай, показал в своем фильме мужика, который взбирался на небо по веревке. При этом у него было несколько чемоданов и узелков. И все их он хотел забрать на небо. Чемоданы вываливались, он снова спускался, снова подбирал до тех пор, пока веревка не оборвалась Но веревка это не рай – это только отблеск рая, его символическое присутствие там, за облаками. Смысл рая открывается русскому в его любимом поле, когда он зимой возвращается домой, и из его избы от окошка тянется полоска света. Она ведет усталого и замерзшего путника в избу, где тепло, светло и сытно. Там, посреди избы стоит русское сокровище, которое собой рай и символизирует. Это русская печка – сердце русского дома. Сон на ней как вечная яма, из него можно вырваться, если только соскользнуть со всегда теплой, как материнская утроба, полки, вынырнуть из дедова зипуна и уютнейших печных подушек. На печи греется и душа и кости, а тело раскисает как мясо в котелке с похлебкой, что долго томилась в печи. Здесь сохнут валенки, и в поду поднимается тесто, здесь сушатся паренки из свеклы для кваса, и приятно тянет дымком. Это белое чудо таково, что оно и есть воплощение русской мечты – место русских грез и благодарности Богу. Для русского работа от слова «раб», а труд от слова «трудно», он настолько занят поисками смысла жизни и неспешной беседой с Богом, что ему просто некогда работать. А до печи нужно дослужиться. Ребятишки спят на полатях, под потолком теплее всего, молодуха греет мужика на кровати. И только старики лезут на печь, чтобы разогнать густую кровь, отогреть поясницу и предаться мечтам Емели. Если бы русский мог никуда не ходить с печи, он и не пошел бы, или пошел бы с самой печкой. Вспомните, как вы просыпаетесь, высовываете ногу из-под одеяла и продолжаете спать, нога замерзает, и вы снова втягиваете ее в родное тепло. Как славно было бы поехать на работу или учебу на своем любимом диване или кровати. Заехать на диванчике в лекционный зал или на работу, и, подремывая, слушать профессора или начальство на планерке. Русскому не нужно искать рай, вот он стоит посреди избы, пощелкивает уголками, приятно греет. Беременная жена в задумчивости отколупывает кусочек штукатурки и ест печку, потому что ей не хватает кальция. Печь – это остров спасения. В годы войны моя мама спасалась на печи от крыс, они серым ковром расстилались вокруг печи и прыгали, пытаясь достать девочку. Она прижималась к печи и боялась. Но этот рай достижим не всем. Моя прабабушка в сто четыре года полезла на эту печь, оступилась, упала и, ударившись о самоварную трубу, скончалась. А так бы жила себе и жила. Больше всего печки любят коты, старики и философы, что, в общем-то, одно и то же. Философ Декарт, будучи еще офицером, залез в сожженной деревне внутрь печки и там, в темноте, потеряв от тепла границы своего тела, сформулировал свое «cogito ergo sum». Печь была основанием его сомнений, которые были основанием его разума, и, следовательно, самого его существования. Но печь не терпит разговоров, с нее нельзя вещать. На ней можно только ворчать, не обращаясь при этом ни к кому. Печь любит тишину. Потому что, как утроба матери, она – пространство сокровенное, сакральное. Именно в печи трое отроков встретились с Богом. Поэтому печь предполагает вслушивание, а не говорение; любование, а не созерцание. Помню, один мой знакомый философ попросил деревенского печника сделать себе хорошую печь в своем доме. Тот срядился с ним, но добавил: — Я вижу, ты человек ученый, разговорчивый. Печка разговоров не любит. У тебя свое уменье, а у меня – свое. Договоримся так: пока я делаю печь, ты ко мне с разговорами не подходи, советов не давай. Если только начнешь мне что-то советовать, так я сразу уйду. Философ подивился, но на необычное условие согласился. Вот стал делать печник свою работу, молча ладит кирпич к кирпичу. Философ ходит, его аж подмывает чего-нибудь вякнуть, слово в глину вставить. Но пока держится, молчит. День молчал, два молчал. А потом не выдержал, подходит и говорит: — Нет, ну что же это вы, милейший, здесь вот так делаете, а не так? Печник встал, собрал инструменты и пошел. И сколько потом его философ ни уговаривал, печку он так доделывать и не стал. Дядя Вова. Дядя Вова был веселый мужик. Любил выпить и играл на баяне, без различения нот. Всю жизнь проработал водилой в колхозе. Только один раз перевернулся. Ехали с поля, вез баб. Заболтался в кабине, вот его газон с будкой и упал на бок. Когда дядя Вова выбрался из кабины и открыл-таки заклинившую дверь будки, то увидал, что все цели и здоровы. Он сплюнул, покачал головой и, ни к кому не обращаясь, сказал: - И чего это я запереживал, бабы то, они — мягонькие, как мячики, только скачут по салону — бум-бум — и ничего им не делается. Бабы его чуть не убили с досады. Но непонятно, кто хохотал громче — он или они. Любил он своих доченек. Старшая дочь — приемная. Он жену с ребеночком уже взял. Мать старшей все говорила, что вот зря она аборт не сделала, пусть теперь жизнь ценит и труд материнский. От этого старшая еще более угрюмой сердцем делалась, на лице ее было нарисовано мучительство, дядя Вова ее жалел, и шутил с ней ласково, без передеру. А над младшей шутил от сердца: - Вот тебе листок бумажки, я тебе сейчас фокус покажу. Давай, мни его, что есть силы. Дочка мяла листок минуту, другую, а потом он отправлялся в дощатый сортир на дворе, чтобы этой бумажкой подтереться. Дочка надуется на него за эту бумажку, он возьмет хлеба, намажет на него горчицы, потом поперчит, а сверху вареньем намажет. - Иди, — говорит, — доченька, поглядит, чего я тебе откусить дам. А варенье-то малиновое так рубиновыми огнями и переливается, манит. Та откусит, во рту все горит. А дядя Вова ей уже заговорщически подмигивает: - Пойдем, соседским Лешке и Сережке откусить дадим? Дочка слезы от горчицы вытирает и уже весело кивает, соглашается, пойдем, мол. Воспитание у него было простецким: - Если ты слова головой слушать не можешь, то мы их тебе через попу доведем с помощью витамина «Р». Жил он так, шутил, веселился, работал, на праздниках умащал гармошкой сердце человека, после работы к бутылочке в дровянике прикладывался. А жена его работала в деревенской аптеке провизором. Найдет его бутылочку, насыплет туда порошка сильного, но в спирте невидимого, и бутылочку положит на место. Он выпьет, а у него, родимого, потом реактивная тяга и сверху и снизу открывается. Жена на эти его страдания добавит резону: - А я тебе всегда говорю, что пить не надо. А потом жизнь у них и вовсе разладилась. Приезжаю как-то к ним. Зима, а он в сенях под одеялом на морозе тридцатиградусном спит. Говорит мне: - Развод у нас совсем выходит, не имею я правов в доме ночевать как чужой элемент и вражья душа. А потом выяснилось, что он уже болел раком. Жена его в дом пустила, но потребовала от родни, чтобы никто ему про болезнь не говорил. И стала колоть ему морфин. Он лежал на кровати, а напротив его лица на стене висела старая, дедовская еще, икона Спасителя. Душа его металась между небом и землей. Он очень страдал. То истошно плакал и молился: - Господи, Господи, прости меня! То вдруг впадал в страшные ругательства: - Да будь Ты проклят, зачем Ты так мучаешь меня? Ругательства переходили в скуление: - Да что это я? Прости, прости, прости меня… И снова: - Да будь Ты проклят… И снова, и снова, и снова. Я предложил привезти священника. Жена дяди Вовы ощерилась: - Это что же, живого заживо хоронить? Он только священника увидит, он все поймет и перестанет бороться за жизнь. - А так, с морфином, он здорово борется-то? - Это наше дело, это наше семейное дело. Зимой дядя Вова тихо умер. Я привез церковное покрывало и свечки из города, все-таки на шее у него всегда висел крестик. Ночь читал Псалтирь. Утром надо было хоронить. Приехала родня из соседней деревни — его младшая сестра, хамовитая голосистая баба, из торгашек. Она встала, руки в боки, напротив меня, смерила и сказала: - А чего это ты здесь учиняешь? Вовка-то и крещен отродясь не был. - Так ведь крест носил, и я его спрашивал, он сказал, что как-то сам крестился. - Да он врал всю жизнь. Всем врал. И про крещенье наврал. - Может, все же священника для отпевания привезем? - Вот еще. Ему же денег платить надо, они задаром ничего делать не будут. А чего его отпевать-то? Он ведь некрещеный. Жена и сестра взяли все дело в свои бессмысленные и жестокие руки, варили кисель и катали мясные шарики для бульона. Ужасающая машина отправления на тот свет катилась из поколения в поколение. Мертвецы хоронили своих мертвецов, оставив Христа одного на дороге. Главное для них было достойно провести поминки. Скоро привели копальщиков. Это были три семнадцатилетних деревенских паренька, которые после того, как экскаватор своротил верхние промерзшие 70 сантиметров земли, выровняли могилу до нужной глубины и ширины. Им, как полагалось, налили по стакану водки, они выпили, и заедали горячим борщом. Потом одного рвало на крыльце, другой уснул за столом, за третьим приехала родня и увезла его, бесчувственного, домой. - Зачем, так жестоко с пацанами? — спросил я. - Полагается, — ответили женщины. Жена дяди Вовы не всхлипнула, не проронила слезы. И вдруг, перед тем как тело стали выносить из дома, она сморщилась, задышала тяжело, словно готовилась к рывку и заголосила: - Ой, ты, миленький мой, на кого ж ты нас покинул… Я схватил ее за рукав: - Вы чего? Она выдернула свою руку и холодно прошептала мне: - Там ЛЮДИ, ПОЛОЖЕНО ТАК, понимаешь, так нужно… Сморщилась опять и громко завыла и запричитала. Я оцепенел. Всю жизнь дядя Вова шутил в аду. Бутылки и скелеты. Придумывать начало для начала всегда глупо и смешно. Начало времени не время. Даже мир сотворен вдруг и мгновенно. Также мгновенно меняется самодеятельность ума моего соседа. Я с ним не пью, боюсь. Не потому что не вынесу дозы, а потому что не страдаю любопытством, старающимся изведать непостижимое. Его пьянство — огонь, а его тело — причина тени, которая все сгущается с годами. Поэтому я сторонюсь его борьбы с собой, потому что удар камня о камень показывает — в них сидит огонь. А к чему присоединяется огонь, тому скорее сообщает видимость, нежели темноту. Сосед все время что-то смутно прозревает в мире и соответственно в себе, я, знающий огонь исповеди, боюсь увидеть в себе новые и страшные бездны, я трусоват. Поэтому, когда мои дочери в ответ на чтение им стихов «Над смертью Вебстер размышлял», вместо благоговейного молчания отвечают мне неистовыми и дробными мольбами «куци-муци-сек», что значит «включи мультик Шрек», я удаляюсь на свой чердак, чтобы смотреть в соседский огород (наши дома стоят рядом) и упражняться умозрении о существующем. Геометрия, астрономия, красота математики не пленяют ум мой, нет, все это — многопопечительная суета. Не погрешу в приличье наименования моих занятий, коль назову их упиванием метафизикой, но не простой метафизикой, а метафизикой движений подвыпившего соседа в огороде. Он ходит с лопатой и бутылкой как бедный Йорик, ищущий себе последнего пристанища. Я предал его недавно тем, что построил себе септик и устроил канализацию. Супруга его, страдающая хроническими рыданьями, переходящими в гнев, решила, что и она на закате дней имеет право не выносить помои ведрами. И стала требовать копать и копать. Супруг стойко отказался, даже под угрозой уничтожения всего поля заначек. Он сказал ей: - Люда. Он придвинулся к ней и зашептал как безумный: - Люда, там копать нельзя. Понимаешь нельзя. Там люди лежат. Она оторопела: - Какие люди. Он бешено вращал глазами, словно бы сбивал маленьким лазером черных невидимых мушек, облепивших жену: - Здесь, в этом доме, еще до того как поселился отец, жил комиссар НКВД. Они очень пили, понимаешь очень, потому что душегубы. И чтобы в себе эту слабость, ну которая бывает поутру, когда стыдно, понимаешь, стыдно, пред небом и землею, вот эту слабость изничтожить в себе, они… - Ну, — супруге уже было интересно и страшно. - Они приводили обреченных и расстреливали их на огороде. Пили и стреляли. Стреляли они плохо, очень плохо. Выпивши, рука не та. И вот они добивали этих раненных, а потом подручные, эти свиньи с волосатыми руками, они закапывали эти тела у нас на огороде. Он отпрянул, глаза его сияли страшным светом: - У нас на огороде кладбище. - Да ну тебя, пьяный черт. Откуда ты это знаешь? Зенки зальешь, потом несешь, несешь. - Положим это легенда. Предание. Но ты думаешь чего я хожу по огороду с лопатою? - Чего? - Земля сама кости их выталкивает, потому как они — мученики, а если кости не в земле, то и души их к нам пожалуют. И потом, ты ведь знаешь, что у всех неурожай, а у нас так и прет, так и прет. Яблоня, почитай двадцать лет плодоносит, другая бы засохла… - Да ты к чему это все? - Нельзя там колодец копать, могилу мы для себя выроем. Жена слову мужа не поверила и за три пузыря наняла двух таджиков, которые начали рыть, пока сосед ушел на промысел, он подметал состоятельным владельцам коттеджей за натурпродукт. Когда сосед вернулся, он громко кричал, бегал за таджиками с топором, выбил стекло у себя на кухне и утих далеко за полночь. Утром, выйдя в туманную прогулку, я узрел фантасмагорическую картину. Сосед, пьяный в дым шел, шатаясь, по улице и изумительность его вида связывает у меня слово. Он весь был обвешан человеческими костями, попарно связанными с пустыми бутылками. Он издавал странный звенящий гул, который, как колокол, раскачивал августовский сырой туман. Немыслимо предать на производство словесных органов его состояние. Он был трезвее всех пьяных, и разумнее всех безумцев на свете. Оказалось, что он не просто ленился рыть септик, во время своих путешествий на темную строну сознания он прозревал своей объюродившейся мудростью то, что скрыто от дневных обитателей сиюминутности. Таджики нашли много человеческих костей и кучу бутылок, которые зарывал сосед на огороде. Он смотрел на меня победоносно, он, желавший напоить мертвецов, бутылками пригрузить всплывающие к * кости расстрелянных. Как песок, который слабее всего, обуздывает невыносимое насилие моря, так он в своей простоте нашел способ, обнаженный от всяких измышлений ума. Его, конечно, свезли в дурдом. Но напоследок он сказал мне: - Вы все мне не верили, а я знал, он стрелял в меня, но у него дрожат руки. Смотри, ты там сидишь на крыше, смотри внимательно. И он покрутил пальцем напротив сердца. Я страшился в сказанном подразумевать и умолчанное. Я прозревал, что ум его, воспламененный вином, за годы борьбы с собою, стал подобен огню, который содержится в теле безвредно, но будучи вызванным наружу, делается истребительным для тех, кто хранил его в себе прежде. Его увезли. На огороде его сделали раскопки, нашли тринадцать мужских тел, у многих в черепах были дырки от пуль. Потом приехали журналисты, потом кости увезли, и безутешная соседка рыдала теперь о погубленном урожае. Его затоптали и закидали землей из развалов. Теперь я не упивался метафизикой, ничья тень с лопатой не трогала моего воображения. Сколько я ни вглядывался в соседский огород, кроме непроглядной черноты земли там не светила и малая зга. Как-то утром меня разбудили мерные шаги около дома соседа. Я открыл чердачную дверь и протер глаза. У дома соседа стоял высокий человек в кожаных куртке и кепке, черных галифе и до блеска начищенных черных сапогах. На его бледном носу висели круглые очки. Он курил. Мы посмотрели друг на друга. Он осклабился какой-то гадкой улыбкой, взял окурок тремя пальцами правой руки и, щелкнув пальцем, метнул этот окурок в меня. Чтобы окурок не попал мне в лицо, я увернулся, упал спиной на свой матрас, и подниматься уже не смел, доколе не услышал, что внизу в доме зазвучали голоса моих проснувшихся дочерей.
Изменено: |
|
|
|
06.11.2014 23:37:29
Скоро в книжной лавке и библиотеке!
Новая книга. Книга написана монахом Иосифом, насельником афонской обители Дионисиат, одним из лучших современных агиографов и духовным чадом старца Харалампия. ученика Старца Иосифа Исихаста. |
|
|
|
07.11.2014 13:58:44
А.И. Осипов о книге "Наставник молитвы Иисусовой"
Загрузка плеера
|
||||
|
|
|||
Читают тему (гостей: 1, пользователей: 0, из них скрытых: 0)