Путь от тюрьмы чуть больше километра,
Уж виден ров глубокий и немой,
А по пятам расстрельная команда
За нами следует угрюмою толпой.
Идём сквозь сад с осеннею листвою,
Где яблоки забытые висят,
Не смею даже шевельнуть рукою
И только в небо поднимаю взгляд.
Ещё не встало солнце над землёю,
Лишь нежно золотится окоём…
Откуда же спокойствие такое?
Не верю я, что мы сейчас умрём.
Но, приговора нам не объявляя,
Защёлкали затворы за спиной…
Огнём мне спину пули обжигают,
На белую рубаху льётся кровь.
Я почему-то рухнул сразу навзничь
И слышать стал нездешний тихий зов…
Небрежно сапожищами пинали
Меня в плечо, чтобы скатился в ров.
Вот я на дне, туман рудник заполнил,
И ничего вокруг не разглядеть.
О сыне новоро́жденном вдруг вспомнил
И Бога попросил его беречь.
Шаги услышал, шарканье лопаты,
Табачный дым вздохнул в последний раз,
А палачи ругались и плевали,
И комья грязи падали на нас.
16 сентября 2013 г., Ходаковская В. В.
Посвящается событиям красного террора 1920—1921 годов, когда в Керчи было беззаконно казнено не менее тысячи человек. Заключённых городской тюрьмы близ Покровской церкви конвоировали предположительно к заброшенным железорудным карьерам через сады около богадельни имени А. А. Золотарёва. В 2010 году на территории храма Андрея Первозванного установлен поклонный крест-кенотаф.
Вечереет, но искрится в каплях свежая трава,
Возвещая цветом жизни: радуйтесь — пришла весна!
Над землёй венок сплетают кучевые облака,
И в кольце воздушных лилий чистота небес видна.
Ветви над тропой склонились, испуская аромат:
Абрикос, миндаль и персик нынче во цвету стоят.
Вновь венчальною фатою приукрашена земля:
Благовещенье приходит, и звучат колокола!
Пусть летит над всей вселенной Весть Благая для людей:
В мир уже пришёл Спаситель — Он у Матери Своей.
И Пречистая Мария тайну свято бережёт,
Крест особый в послушаньи с тихой кротостью несёт.
6 апреля 2013 г., Ходаковская В. В.
Onderdonk Robert Julian (1882—1922). Peach Orchard on Mavericks Farm, 1915.